Молния бьет по высокому дереву.

Вся история России ХХ века есть жесткое сплетение исторических узлов и бесконечного их испытание на разрыв. Миллионы людей плели историю и миллионы людей уничтожались в моменты ее разрывов. У Солженицына, так сложилось, на каждый исторический узел приходился свой личный жизненный разрыв. Война от Орловщины до Восточной Пруссии, арест на фронте накануне победы, десять лет ГУЛАГа и ссылки; болезнь, приведшая к самому краю смерти; почти десятилетие писательства в безвестности, вдруг российская и тут же всемирная слава; еще одно десятилетие гонений и противостояния, второй арест и высылка, целых двадцать лет изгнания, возвращение.
Таких смен странных и страшных жизней, можно сказать с уверенностью, не знал ни один писатель. Как-то Солженицын обмолвился, что еще с детства мечтал попеременно стать то писателем, то военачальником, то священнослужителем. И все эти три призвания поразительным образом соединились в его творчестве.